Детский и подростковый суицид — один из самых сложных вопросов, который от случая к случаю поднимается в СМИ. Причиной происходящего называли и ЕНТ, и компьютерные игры, и нашумевший «Синий кит»… По мнению специалистов, бесполезно винить внешние обстоятельства, лучше приглядеться к отношениям внутри семьи. Об этом и многом другом поведала психолог и руководитель фонда JustSupport Светлана Богатырёва.
Фото: Бауыржан Сабитов
VOX: На протяжении довольно долгого времени Казахстан был в числе стран — «лидеров» по количеству детских и подростковых самоубийств. Изменилась ли ситуация с этой печальной статистикой?
VOX: В таком случае как пандемия и домашнее обучение повлияли на психоэмоциональное состояние детей и подростков?
— Я прогнозирую, что будет расти напряжение. Дело в том, что для подростков важно общаться со сверстниками, учиться жить в социуме, искать свою ролевую модель — это потребности психики на конкретном этапе развития. Многие дети даже в школу ходят не столько за знаниями, сколько общаться. И их пандемия и локдаун подкосили, ведь социальные сети — это урезанный вариант коммуникации. Поругавшись с родителями, у детей нет шанса уйти к сверстникам и спустить пар. Плюс они считывают общую тревожность в семье. Всё это расшатывает эмоциональное состояние ребенка, ему становится тяжело справляться с напряжением.
VOX: Этот вопрос вам задают постоянно, но всё же: принимаются ли какие-то меры по профилактике детского и подросткового суицида?
— Сейчас как раз я сотрудничаю с Институтом равных прав и равных возможностей, они при государственной поддержке составляют «Атлас оценки качества профилактических мероприятий по предотвращению суицида среди молодежи Казахстана». Суть проекта — аналитика всех мероприятий и программ, посвященных этому. Мы как эксперты разбираемся, что и когда было осуществлено, а результатом станет общее видение, некая общая программа профилактики суицидов.
VOX: Что происходит в голове у ребенка, который решил покончить с собой?
— Во-первых, часто то, что называют причиной суицида, например, несчастная любовь, конфликт с родителями или травля в школе, на самом деле не причина. Это состояние не наступает вдруг. Оно накапливается как раз из-за напряжения и стрессов. И здесь любая ситуация становится последней каплей. Во-вторых, важно понимать: проблема для ребенка значима, он, кроме этой проблемы, больше ничего не видит, выхода — тоже. И третий момент — отсутствие поддержки, человека, с которым можно поговорить по душам, поискать решение. Это могут быть родители, родственники, которым доверяют больше, чем маме с папой, руководители кружков, тренеры, старшие друзья. А если у ребенка нет такой возможности, к его мнению не прислушиваются, с ним не разговаривают, активнее растет напряжение. И это приводит вот к таким крайним вариантам поведения.
Еще у подростков и детей случается импульсивный суицид, когда сильный-сильный стресс дает сильную эмоциональную реакцию. Но это очень небольшое количество случаев. Обычно дети, способные на такое, резко реагируют на многое, это сложно не заметить. Тут родителям нужно быть осторожными и проконсультироваться со специалистами.
VOX: Как родителям понять, что с их чадом что-то не так?
— Нужно отслеживать изменения в поведении ребенка. Иногда он становится подавленным, у него ни на что нет энергии, настроение портится, ребенок может плакать, отстраняться. Либо появляется подчеркнуто агрессивная реакция на слова и поступки окружающих. Также стоит отслеживать физические показатели, в частности, сон и питание. Подросток может открыто говорить: «Я не хочу жить». Либо сообщать об этом косвенно: «Скоро вы вздохнете спокойно», «Скоро меня не станет». Может публиковать подобные посты. Если это расшатанное эмоциональное состояние длится больше двух недель, надо разбираться в ситуации.
VOX: Как родители самостоятельно могут повлиять на ситуацию?
— В первую очередь разговором: «Я вижу, что с тобой что-то происходит», «Ты очень важен», «Я хочу понять, что такое», «Почему ты отреагировал так, а не иначе?», «Я хочу тебя поддержать, давай вместе поищем решение». В спокойной и доброжелательной форме прояснить ситуацию, не критиковать, не обесценивать. Но если разговоры не помогают и состояние ребенка не меняется, надо обратиться за помощью к специалисту. Загвоздка в том, что часто проблемы подростков кажутся нам мелкими. Но надо помнить: в этом возрасте в силу развития мозга и бушующих гормонов многое кажется гипертрофированным. И мудрость родителя в том, чтобы увидеть ситуацию глазами ребенка. А не проходить мимо в силу своей занятости.
VOX: Бытует мнение, что дети из полных благополучных семей абсолютно не подвержены суицидальным настроениям. Насколько это соответствует правде?
— Очень важно понять, что мы называем благополучием. Материальный достаток не является показателем. Здесь нужно вводить критерий психологического благополучия семьи. В такой семье друг друга слышат и поддерживают, не применяют насильственные методы воспитания, обсуждают эмоциональное состояние членов и оказывают помощь. Стоимость вещей и частота поездок за границу вообще не имеют значения. А если ребенок подвергается прессингу, угрозам, побоям либо видит это, то… Семья — это ведь система, в которой мы влияем друг на друга.
VOX: К сожалению, случается, что ребенка надо спасать не от внешней угрозы, а от семьи. Как вести себя, если соседский подросток, дальний родственник или чужой ребенок нуждается в помощи?
— Важно сообщать об этом в инстанции, которые могут вмешаться. Первая из таких организаций — школа. Это своего рода аванпост наблюдения за детьми. В 2019 году Касым-Жомарт Токаев подписал закон, по которому работники образовательной системы должны сообщать в полицию и органы опеки, если есть повод подозревать родителей в жестоком обращении с ребенком. На практике многие специалисты не делают этого. С одной стороны, боятся ответственности, а с другой — не уверены, что органы смогут чем-то помочь. В обществе эта тенденция еще сильнее. В прошлом году пытались принять закон о семейно-бытовом насилии, но этому очень активно воспротивились люди, которые восприняли инициативу как вмешательство в их личные отношения. На мой взгляд, система сейчас неэффективно работает: у правоохранительных структур и органов опеки нет полномочий, чтобы решать сложные ситуации. А нам нужен закон, который работал бы не только как инструмент репрессий — на изъятие ребенка из семьи, — но и поддерживал бы родителей, которым нужна помощь в воспитании ребенка. Пока же мы видим следующее: нарушение прав ребенка замечает общественный деятель, пишет об этом в социальных сетях, и лишь тогда кейс доводится до практического решения.
VOX: Абсолютно все специалисты советуют родителям выстраивать доверительные отношения и разговаривать с ребенком. Но как правильно это делать?
— Этому нас нигде не учат, приходится познавать всё методом проб и ошибок. Поэтому наш фонд создал программу по работе с родителями: можно прийти в группу, обсудить какие-то вопросы, поискать выходы вместе с психологами, примерить на себя различные рекомендации. Что такое доверительные отношения? Это постоянный процесс, то, над чем нужно работать каждый день. Если вы никогда не разговаривали с ребенком, нельзя зайти к нему, с порога завести речь о суициде, сложных эмоциях и ждать, что он раскроется. Надо начинать с диалога о простых вещах, бытовых проблемах, фильмах и постепенно переходить к более сложным темам. В двух абзацах это не раскроешь. Надо изучать технологии общения, понимать, из чего складывается взаимодействие… Само по себе это редко складывается, нужно уделить вопросу время и силы.